Подземная лаборатория РАО под Железногорском: что именно обсуждать?
13 и 14 ноября в Красноярске на базе СФУ состоялся VII региональный общественный форум-диалог «Атомные производства, общество, безопасность – 2014», где представители российской атомной индустрии встречались с представителями общественности. 13 ноября я успел только на секцию «Экологическая безопасность Красноярского края: основные вызовы, методы и возможные решения».
Главной темой там, как и следовало ожидать, стала тема строительства под Железногорском подземной исследовательской лаборатории (ПИЛ) для изучения возможности размещения там пункта глубинного захоронения высокоактивных радиоактивных отходов (ПГЗРО). Докладывали представители «Национального оператора по обращению с радиоактивными отходами» («НО РАО») – презентации их докладов можно скачать отсюда:
- Бейгул В. П., «О проекте подземной исследовательской лаборатории в Нижнеканском массиве. Программа исследований»
- Егоров Д. Б., «Создание подземной исследовательской лаборатории в Нижнеканском массиве»
Лично у меня к докладчикам было два вопроса – и оба я считаю довольно важными, но первый хотел бы развернуть здесь более подробно.
Первый вопрос связан с процедурой прохождения общественных слушаний. Со слов представителей «НО РАО», ситуация сейчас выглядит следующим образом: к концу года заканчивается разработка проектной документации по подземной исследовательской лаборатории, проект передается на рассмотрение в Главгосэкспертизу, после получения положительного заключения оформляются материалы обоснования лицензии для передачи на государственную экологическую экспертизу, и в рамках этого процесса проводятся общественные слушания, на которые для обсуждения фактически выносится раздел оценки воздействия на окружающую среду (ОВОС) из проектной документации ПИЛ плюс еще какие-то дополнительные документы.
То есть получается, что проект подземной исследовательской лаборатории сначала проходит обычную строительную госэкспертизу (без общественного обсуждения), а затем уже для получения лицензии через госэкоэкспертизу выносятся материалы обоснования ли, и вот тут уже, так и быть, общественность допускают к обсуждению (как того требует действующее законодательство).
Почему на общественное обсуждение не выносится сам проект подземной исследовательской лаборатории – точнее говоря, раздел ОВОС данной проектной документации? Нам говорят, что это по причине того, что лаборатория не относится к объектам, подлежащим экологической экспертизе – а раз так, то она идет через обычную строительную госэкспертизу, якобы не требующую общественного обсуждения проекта.
Но ведь это не так! Гидроэлектростанции, например, также уже давно исключены из перечня объектов экологической госэкспертизы, но проект каждой станции проходит через общественное обсуждение, и иногда, как в случае с Эвенкийской ГЭС, именно публичные слушания наносят ту решающую пробоину, после которой даже многомиллиардный проект благополучно тонет, а все потраченные на него средства списываются в графу «невосполнимые убытки».
Почему с подземной исследовательской лабораторией должно быть по-другому? Зачем говорить о гарантиях участия общественности в принятии экологически значимых решений, если по факту нам предлагают участвовать только в процедуре получения / неполучения лицензии? Это как если бы гидростроители приглашали нас только на слушания по получения / неполучению ГЭС лицензии на эксплуатацию, а про то, нужно ли перегораживать реку очередной бетонной плотиной, не было бы и речи, «все решено без вас, молчите и примите как должное».
Поэтому я убежден, что обе процедуры получения подземной исследовательской лабораторией необходимых заключений (одну со стороны Главгосэкспертизы, другую – со стороны государственной экологической экспертизы) должны предусматривать стадию общественных обсуждений. Мне представляется, что у этих общественных обсуждений, как минимум, разные предметы обсуждения. В первом случае (случае строительства) должен быть обоснован вариант целесообразности именно строительства именно лаборатории именно здесь, в выбранном месте, по сравнению с «нулевым вариантом» и альтернативными вариантами. В другом случае (случае получения лицензии) обсуждение должно касаться собственно программы деятельности данной лаборатории.
Мне кажется, только таким образом можно получить возможность полноценного учета мнения общественности (и независимых экспертов) на всех стадиях процесса принятия экологически значимого решения в отношении подземной исследовательской лаборатории для изучения возможности размещения там пункта захоронения высокоактивных радиоактивных отходов.
Второй вопрос, который я задал докладчикам, касался тех подземных выработок, которые будут проложены в ходе строительства лаборатории и затем будут использоваться для исследований операций погрузки-разгрузки РАО. Предполагается ли эти подземные исследовательские камеры затем использовать уже для окончательного захоронения настоящих радиоактивных отходов, а не имитаторов?
Ответ был такой: нет, никакие подземные выработки, включая данные камеры, не будут затем использоваться для захоронения РАО. В случае, если результаты исследований подземной лаборатории не выявят никаких противопоказаний к строительству в этом месте пункта захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО), все подземные камеры для захоронения РАО будут создаваться только в процессе строительства ПЗРО.
Мне кажется, это очень важный момент, который не следует упускать из виду, когда мы говорим об организации общественного контроля над проектом ПИЛ. Если раньше у горячих голов был и так-то довольно сомнительный тезис «соглашаясь на лабораторию – соглашаешься на могильник», то теперь точно можно сказать, что это не так: подземные выработки для лаборатории – это один проект, а могильник (или, лучше сказать, «репозиторий», поскольку он, как мы и настаивали, все-таки будет предусматривать возможность извлечения РАО) – другой отдельный проект со своей проектной документацией, общественными слушаниями и объемом строительства (ну и не факт, кстати, что этот второй проект вообще состоится).
На следующий день пришел черед моего выступления на Форуме-диалоге – вот оно:
Каким должен быть общественный контроль в отношении подземной исследовательской лаборатории РАО