Новый генплан Красноярска: парки вместо леса?
Игорь Михайлович Шнайдер, директор по градостроительству московского «Гипрогора», как раз один из тех людей, про которых говорят: «мягко стелет да жестко спать». Представляя сегодня на открытии IX Красноярского городского форума концепцию разрабатываемого его институтом нового генерального плана нашего города, обаятельный Игорь Михайлович с чарующей улыбкой поведал красноярцам, что весь их город поделят на пять анклавов (в один засунут модернизацию с инновациями, в другой – промышленность, в третий – парк и т.п.), что другого пути, кроме как быть промышленным городом, у Красноярска все равно нет, но зато будущее у города, хоть и не светлое, но «креативно реализуемое» все равно есть. За что и удостоился аплодисментов местной публики, завороженной столичным шармом.
Меня же, честно говоря, гораздо больше, чем анклавы и агломерации, поразило нечто совсем другое в его выступлении – отношение директора по градостроительству к городским лесам Красноярска.
На представление нового генплана Красноярска в СФУ я пришел в составе дружной компании защитников Березовой рощи в Академгородке, которым из года в год приходится отстаивать городской лес от застройщиков, вырубщиков и любителей бурно проводить пикники на природе. И мы очень внимательно слушали речь московского мэтра градостроительства о будущем, которое он готовит Красноярску как минимум на ближайшие двадцать лет – увы, слово «экология» в выступлении было произнесено им всего один раз, да и то через запятую, в перечислении.
И когда Галина Геннадьевна Полякова, старший научный сотрудник Института леса СО РАН, спросила о судьбе городского леса Красноярска по новому генплану, Игорь Михайлович – еще один характерный штрих! – сам переформулировал ее вопрос: «А! вы спрашиваете об экологическом контакте и про зелень в черте застройки!»
Я все понимаю: профессиональный сленг, стремление перевести вопрос в свою парадигму мышления, но согласитесь, после таких слов судьба городского леса в новом генплане Красноярска уже вызывает тревогу. И чем больше отвечал Игорь Михайлович, тем больше мрачнели лица защитников Березовой рощи.
О красноярской «зелени в черте застройки» московский проектировщик сказал буквально следующее:
«Фактически все землепользование (включая и природоохранное, и лесное) в городской черте должно осуществляться в соответствии с архитектурно-планировочной документацией, поэтому в концепции генплана говорится о том, каким образом защищается та зелень, которая в черте застройки. Самое главное: на основе зарубежного опыта (нью-йоркского, гамбургского и т.д.) предусматривается формирование больших зеленых массивов, которые должны превратиться из природоохранных территорий (со своим специфическим режимом) в городские зеленые парки муниципального (иногда федерального) уровня».
Я, как и многие другие защитники Березовой рощи в Академгородке, считаю, что придание этому лесному массиву статус особо охраняемой природной территории (ООПТ) — практически единственное, что может хоть как-то предотвратить раздербанивание (извините за такое слово) нашего городского леса. После «эффективно» проведенного градостроительного зонирования Красноярска лес в черте города по большей части не защищен Лесным кодексом, поэтому лесные участки могут становиться (и становятся) зонами застроек, вырубок и приятного времяпрепровождения теплых компаний.
И сегодня я услышал, что Шнайдер Игорь Михайлович, директор по градостроительству ОАО «Российский институт градостроительства и инвестиционного развития «Гипрогор»» (г. Москва), фактически предлагает идти дальше в этом направлении: вместо городского леса, «легких миллионного города», он планирует «городские зеленые парки» — видимо, пресловутые зоны «экологического контакта» человека с природой (результаты этого контакта в Березовой роще каждый из нас видел неоднократно).
Пять лет назад в результате градостроительного зонирования Красноярск лишился 3 тысяч га городского леса – они были переведены в другую категорию земель. Следует ли ожидать, что после вступления в силу нового московского генплана Красноярска наш город потеряет оставшиеся 4,5 тысячи га городского леса, который станет теперь всего лишь «зеленью в черте застройки»?
А Березовая роща – Березовой зоной экологического контакта, так ведь, Игорь Михайлович?