Общественные слушания по монгольским ГЭС в Слюдянке: как это было
16 мая 2017 года в Иркутской области стартовали трехдневные общественные слушания по проектам монгольских ГЭС. Первое мероприятие прошло в актовом зале администрации Слюдянского района.
Напомним, 20-24 марта аналогичные слушания проводились в 10 районах Бурятии, там в день проходило по два мероприятия в разных поселках. В Приангарье все выглядит скромнее. Но это оправданно, поскольку, в отличие от соседней республики, непосредственно примыкающих к Байкалу поселков здесь просто меньше.
Скромнее выглядела и монгольская делегация. Если в Бурятию приезжало около 40 человек, то в Слюдянке сегодня было не более половины. Другим отличием от слушаний в Бурятии стало то, что в Слюдянке модератором был назначен профессор Леонид Корытный – председатель иркутского филиала РГО, замдиректора Института географии СО РАН. Модерировал он жестко, порой словно забывая, что принимает не экзамен у нерадивых студентов в университете, а дирижирует хором народных мнений. В Бурятии слушания, как правило, вели главы районов – в Слюдянке же мэру Андрею Должикову дали лишь приветственное слово, после чего посадили в первом ряду как зрителя. Он лишь успел напомнить, в район входит 8 поселений, семь из которых граничат с Байкалом. И высказал пожелание, чтобы слушания превратились в «правильный и эффективный диалог», по итогам которого будут «выстроены правильные отношения для решения этого сложного вопроса».
Состав спикером изменился незначительно. Директор MINIS Ариунчимэг выставила себе замену еще на слушаниях в Бурятии – и здесь вместо нее снова выступала консультант ГРП MINIS Ариунсанаа. Она напомнила, что цель слушаний – «предоставить общественности РФ соответствующую информацию и платформу для обсуждению предполагаемых воздействий на окружающую среду и социальных последствий проектов Шурэнская ГЭС и Орхон – Гоби», и дать людям «возможность внести предложения касательно предварительных вариантов ТЗ».
По проекту ГЭС Шурэн, как и в Бурятии, выступал доктор Ендонгомбо. Который раскрыл новые подробности своей биографии, неожиданно начав с того, что учился в Иркутском политехе – раньше он всегда говорил только о том, что окончил Уральский политех. В его презентации не изменилось почти ничего. Ендонгомбо снова подчеркивал, что пока что в Монголии никто не собирается ничего строить – лишь по завершении РЭО и ОВОС можно будет точно ответить на вопрос, будет ли построена Шурэнская ГЭС или не будет. Снова он рассказывал, что «горячий резерв» энергосистемы суверенной Монголии находится в России (Гусиноозерская ГРЭС), а это, мягко говоря, неправильно. Снова жаловался на «ИнтерРАО» — это госкомпания постоянно повышает цену электричества, которое Монголия вынуждена импортировать на покрытие пиковых нагрузок. В итоге маленькая и бедная степная страна платит этой компании по 30-40 млн долларов в год, по 6-9 рублей за киловатт. Когда было «Бурятэнерго», сетовал Ендонгомбо, цены были другие. «Сейчас мы на старте исследовательской работы, и рано говорить о строительстве. Нам потребуется два года спокойной работы. Я всегда прошу, чтобы дали нам спокойно работать два года. Потом мы вернемся к вам и будем обсуждать вопрос строительства. Сейчас вам нечего беспокоится. Наша задача сегодня – услышать вас, узнать ваши опасения и ваши предложения».
Что интересно, в своей презентации Ендонгомбо также отметил, что в рамках своих исследований по ГЭС Шурэн изучать будут и совокупные эффекты от всех подобных проектов в бассейне Селенги, в том числе от ГЭС Эгийн-гол, которая не входит в рамки MINIS.
О проекте Орхон рассказывала не доктор Долгорсурэн, а другая сотрудница MINIS. Но презентация была почти такая же, лишь сильно бросались в глаза грамматические ошибки. Доклад Цэцгээ о том, как будет выстроена работа над исследованиями, параллельной с ними разработкой ТЭО, а также дальнейшими слушаниями в России также ничем не отличался от ее аналогичных выступлений в Бурятии. Правда, говорила она в этот раз по-русски. В общем, как признал уже в конце мероприятия представитель минприроды и туризма Монголии: «Мы хотели дать вам ту же информацию, что и жителям Бурятии в марте».
Вопросы монголам тоже задавали примерно те же. Особенно активно себя вели жители Байкальска. Один из них спросил, почему бы в Монголии не построить АЭС («Народ будет против, из-за страхов в безопасности», — ответил Ендонгомбо). Другой житель моногорода интересовался, почему проекты движутся уже много лет, а монголы не могут сказать по ним ничего конкретного? Ведь перед тем, как разработать те самые варианты ТЗ, что они привезли на слушания, они проводили у себя предварительные исследования. «Проводили, — отвечал Ендонгомбо. – Но они не устроили ВБ». И, словно вытекало из этого, нет смысла их показывать России – есть смысл провести новые исследования, и вот о том, как их проводить, монголы и приехали спрашивать Россию.
Задавали и забавные вопросы. Например, один человек спросил, почему у Иркутской ГЭС высота плотины ниже, чем планируется у ГЭС Шурэн, а вырабатывает она на порядок больше. Ендонгомбо на это ответил весьма мягко, напомнив истину о том, что любая ГЭС уникальна и сравнивать их по таким показателям нельзя. Другой человек не понял, чем отличается РЭО от ОВОС и СП. А третий – чем отличаются РЭО ГЭС Шурэн и Орхонского проекта («Концепция одинаковая, но есть нюансы», — был ответ). Спрашивали монголов и о том, почему им так нужна ГЭС, ведь можно строить и другие генерирующие объекты («Нам нужен маневренный источник, а ТЭЦ таким быть не могут», — отвечал Ендонгомбо). Снова вспоминали и про Аральское море (тут не выдержал Корытный, вскрикнув: «Неужели вы думаете, что Байкал и Арал одно и то же? Давайте задавать грамотные вопросы!»).
И они начались. Иркутский эколог Марина Рихванова поинтересовалась, для снабжения чего или кого в регионе Южного Гоби собираются забирать воду из Орхона? Ей ответили, что там живет порядка 100 тыс. населения, и им не хватает воды уже тысячи лет. Но порядка 30-40% из трубопровода пойдет все-таки на обеспечение горнорудной промышленности. «Чтобы общественность поняла – мы никогда не говорили, что не будет вообще никакого воздействия на Байкал. Но мы проведем более детальные исследования и предоставим цифры, насколько будут воздействия», — отвечал глава фирмы «Престиж» Ганзориг, традиционно через переводчика комментирующий вопросы по Орхону.
Житель Слюдянки напомнил про сейсмические риски, а также опасность сходов селей (в Аршане это случилось несколько лет назад, и в районе тот случай помнят прекрасно). «Будем исследовать такие риски самым тщательным образом», — отвечал Ендонгомбо. Другой житель спросил про судьбу омуля. «На многих ГЭС строят рыбопропускные сооружения. Проработаем и этот вопрос для Шурэна», — пообещал он же. Добавив, что вопрос о строительстве рыборазводного завода пока не стоит в планах.
Был задан и вопрос о том, сколько воды монголы заберут из Байкала на время наполнения водохранилищ. Ответ был предсказуем – не более 1 см от уровня, причем само наполнение займет года три, а затем все в теории вернется на круги своя.
На затем градус дискуссии вырос. Эколог Елена Грошева напомнила, что в аудитории обсуждают возможное влияние на объект всемирного природного наследия. Что говорит ЮНЕСКО и почему в зале нет их представителей? Ничего не говорит, потому что строительство не началось – отвечали ей.
Глава Бурятского регионального объединения по Байкалу Сергей Шапхаев спросил, почему России не показывают отчеты о предварительных исследованиях по проектам:. «Не означает ли это, что сами слушания являются бессмысленными, так как мы не может познакомится с тем, что легко в основание тех ТЗ, что вы нам привезли?». «Мы приехали обсуждать, что делать в рамках ТЗ, а не вопрос, делать ТЗ или не делать», — отрезали в ответ монголы.
Международный эксперт по развитию гидроэнергетики Артур Алибеков, еще в Бурятии взорвавший слушания, подготовив 50-страничный список замечаний к проектам ТЗ, выступил и в Слюдянке. Он спросил, почему не обсуждается такая альтернатива ГЭС, как ГАЭС. И какие есть гарантии, что из водохранилища ГЭС Шурэн также не станут забирать воду для целей водоснабжения? Ендонгомбо ответил, что проекты ГАЭС находятся в работе, одну такую станцию, например, планируется построить в бывшем золоторудном карьере. Но правительство Монголии делает ставку на ГЭС, поэтому и обсуждаем эти проекты. А на второй вопрос он фактически не ответил, подчеркнув, что для водоснабжения есть проект Орхон–Гоби, а ГЭС Шурэн – это проект энергетики.
Сессию вопросов и ответов эмоционально закрыла главный редактор слюдянского телеканала. Она отметила, что ни на один вопрос аудитории ответов монголы не дали. «Вы говорите, что ждете от нас предложений – а если наше предложение, что нельзя строить ГЭС, нельзя менять русло реки. Что вы на это будете делать?». «У вас еще 30 суток, чтобы высказать замечания и предложения», — срезали ее монголы. «Опять ответа я не услышала», — села на место журналистка.
Последняя часть слушаний была отдана под выступления. Сам Леонид Корытный напомнил, что ИНЦ СО РАН сейчас изучает влияние монгольских ГЭС на российскую часть бассейна Селенги. И что уже понятно – влияние будет. И главная проблема – не сокращение, а изменение стока: зимой воды будет больше, весной – меньше. Это точно повлияет на биоту и экосистему Селенги и Байкала. «Безусловно, Байкал лучше не трогать», — подчеркнул он.
Экологи высказали более жесткие замечания, которые сводились к тому, что информация, предоставленная MINIS, неполная и недостаточная для оценки ТЗ, что является нарушением и операционной политики ВБ, и российского законодательства.
Елена Творогова из областной Общественной палаты попросила записать в протокол, что раз влияние ГЭС – в случае их строительства – на жителей прибрежных районов очевидно, нужно еще на этапе планирования прописать механизмы компенсации ущерба тем, кто живет на берегу, держит там огороды, занимается рыбной ловлей, приемом туристов и т.п.
Александр Колотов из коалиции «Реки без границ» отметил, что ГЭС в Монголии нужны для развития горнорудной промышленности, а не проблем населения с водой, на что в своих выступлениях упирали спикеры.
Артур Алибеков подчеркнул, что работы по РЭО, ОВОС и СП и ТЭО должны быть разведены по времени, и ни в коем случае не проводится параллельно. «Мы говорим о проектах трансграничных, и имеющих в нижнем бьефе Байкал – 25% всей пресной воды и уникальных экосистем на планете. ТЗ нужно кардинально переделать. И, прежде всего, искать альтернативы, а не ломать копия на ГЭС и портить из-за этого отношения с Россией. Всемирному банку надо поддерживать не спорные и потенциально опасные проекты, а помогать Монголии искать альтернативные варианты, которые позволят ей укрепляться во внутреннем и внешнем поле».
Под конец вышел пожилой житель Слюдянки, который в сердцах заявил, что вообще-то ему как простому человеку все равно, будут ГЭС в Монголии или не будут. «Это олигархам надо, а не нам. А бурятам так может и лучше будет даже, если монголы им со своих ГЭС излишки по дешевке продавать будут, и от наводнений спасут. Но вы подумайте, кто там что построит? Только китайцы. И скоро там будет китайцев больше, чем монголов. Мы не против – китайцы тоже хорошие люди. Но как вам то будет? Они у нас теплицы строят, после которых земля вредная. И у вас тоже будет».
Но эта позиция оказалась не главной. По данным районной администрации, за месяц, что материалы слушаний были доступны всем желающим в поселках, жители оставили более 2 тыс. замечаний в журналах. И все высказались против строительства ГЭС: 2190 человек подписались против Орхонского проекта, а 2390 – против Шурэнской ГЭС.
Тем не менее, итоговый протокол решено было сделать довольно обтекаемым и мягким. Прописать, что «население с большим опасением оценило перспективы реализации проектов», а представленные на рассмотрение ТЗ просит считать недостаточно проработанными и требующими корректировки, в том числе с учетом замечаний и предложений, высказанных на слушаниях. Вошла в протокол и рекомендация разделить работы по РЭО, ОВОС и СП и ТЭО, и по поиску альтернативных вариантов. Рекомендовано и предусмотреть в работе возможности компенсации российскому населению в случае ущерба при строительстве монгольских ГЭС.
Экологи настаивали на более жестком протоколе. По нашим сведениям, в документе пропишут предметы разногласий, возникших между Корытным и группами экологов.